Баронъ Жоржъ д'Aнтесъ или Дантесъ былъ ирландскаго происхожденія, но—французскій подданный, отецъ котораго получилъ отъ Наполеона, I титулъ Барона.
ПослЪ революцiи тридцатаго года Дантесъ эмигрировалъ въ Россію, снабженный множествомъ рекомендательных писемъ. Онъ былъ очень красивъ, вкрадчивъ, искателенъ и любезен; быстро втерся въ аристократическое общество, въ когоромъ нашелъ покровителей, представившихъ его импегратрицЪ и просившихъ для него ея протекціи. Вступленіе Дантеса въ русскую службу произошло довольно оригинально. Живописецъ Ладюрнеръ, имевший мастерскую въ ЭрмитажЪ, часто принималъ у себя государя. Познакомившись съ Дантесомъ, Ладюрнеръ рЪшилъ сдЪлать ему карьеру. Онъ нарисовалъ карикатурный портретъ Людовика Филиппа, котораго государь очень не любилъ и поставилъ его на видномъ мЪстЪ въ мастерской, посовЪтовавъ Дантесу не отлучаться изъ нея. При первомъ же посЬщенiи государя, на вопросъ его, кто авторъ карикатуры, живописецъ предетавилъ емумолодого эмигранта, и Дантесъ тутъ же смЪло попросилъ императора, принять его на русскую службу. Государь, который былъ очень въ духЪ, немедленно согласился. Дантесъ умЪлъ обвораживать людей. Такъ, напр. неизвЪстно почему, нидерландскiй посланникъ, баронъ Гекеренъ усыновилъ его, даль ему свою фамилію и сдЪлалъ его своимъ наслЪдникомъ; объясняли это тЪмъ, что Дантесъ былъ его незаконнымъ сыномъ; говорили еще, что старый баронъ сдЪлалъ это изъ ненависти къ своему семейству.
Старикъ Гекеренъ не отличался нравственностью и былъ крайне несимпатичнымъ человЪкомъ, пользовавшимся всЪми средствами, часто недозволенными, для намЪченныхъ цЪлсй; онъ былъ извЪстенъ сплетнями, перессорившими многихъ въ ПетербургЪ. Его прiемный сын былъ тЪмъ, что тогда называлось блестящимъ офицером, обворожительнымъ красавцемъ и побЪдителемъ дамскихъ сердецъ. Онъ умЪлъ скаламбурить,отпустить bon-mot, удачно состритъ, очень любилъ прихвастнуть, въ особенюсти успЪхомъ у женщинъ, но былъ совершенно необразованъ и даже не развитъ.
Дантесъ и Пушкинъ познакомились въ ресторанЪ Дюмэ, гдЪ часто обЪдади за табльдотомъ. Они сблизились, постоянно встрЪчаясь въ одномъ и томъ же петербургскомъ обществЪ.
Между тЪмъ Пушкинъ прододлжалъ свои работы и усердно посЪщалъ традицiонныя субботы Жуковскаго, на которыхъ встрЪчался съ Крыловымъ, кн. Вяземскимъ, кн. Одоевскимъ, Глинкой и Гоголемъ. Но Пушкинъ былъ уже не тот, характеръ его сталъ желчнымъ и подозрительнымъ. На окружающихъ онъ смотрЬлъ косо, въ каждомъ словЪ старался видЪть намекъ на свои семейныя отношенія или оскорбленiе. Теперь онъ легко поддавался сплетнямъ, и по всему видно было, что въ немъ начался уже душевный разладъ. Одинъ изъ его бiографовъ, г-жа Венкстернъ, допускаетъ мысль, что онъ дЪйствовалъ какъ будто "руководимьый смутной надеждой встрЪтить пулю, которая разомъ разрЪшила бы его запутанные счеты съ жизнью».
ВмЪстЪ съ тЪмъ, въ душу его закралось какое-то темное предчувствiе, и вЪ разговорЪ съ сестрой, приЪхавшей на похороны ихъ матери, Пушкинъ сказалъ ОльгЪ СергЪевнЪ
- Si vous saviez, ma che're soeur, combien l'xistence m'est a' charge! J'e'spe're qu'elle ne durera pas longtemps... et je vous dirai mieux: je le sens! – И онъ по купаетъ въ Святогорскомъ монастырЪ рядомъ съ могилой матери, мЪсто для будущей своей могiлы.
Жена его продолжала выЪзжатъ. ВскорЪ въ свЪтЪ разнесся слухъ о назойливомъ ухаживанiи за нею Дантеса. Сплетня, все разрастаясь и увеличиваясь, какъ снЪжный комъ, конечно, достигла ушей Пушкина, до котораго услужливые "друзья" поспЪшили довеети этоть слухъ. Это было послЪдней каплей, сдЪлавшей невозможнымъ компромиссъ и вынудившей несчастнаго поэта выступить на активную защиту своей чести. Все, что онъ пережилъ за эти годы семейной жизни, вся горечь обидъ, всЪ мелочныя оскорбленія, все пережитое имъ и удерживаемое на днЪ гордой и оскорбленной души взволновалось и заклокотало въ немъ. Ненависть къ пошлому обществу, страстная, неутолимая жажда мести овладЪла имъ. Вь лицЪ Дантеса онъ точно бросалъ вызовъ всему петербургскому обществу.
 |
1 2 3 4 5 |  |
