1821 год
"Кавказскій плЪнникъ" имЪлъ еще большій успЪхъ, чЪмъ "Русланъ и Людмила". Пушкинъ окончилъ его въ КаменкЪ въ 1821 г., и уже въ слЪдующемъ году поэма вышла въ свЪтъ въ ПетербургЪ, въ издаіііи Н. И. ГнЪдича. Въ поэмЪ двЪ части-описательно-этнографическая и романтическо-психологическая. По мнЪнiю самого Пушкина, первая часть удалась ему лучше, а во второй онъ хотЪлъ изобразпть "это равнодушіе къ жизни и ея наслажденіямъ; эту старость души, которыя сдЪлались отличительными чертами молодежи ХIХ вЪка". Въ основу поэмы положенъ разсказъ нЪкоего НЪмцова, о томъ, какъ его будто бы освободила изъ плЪна влюбившаяся въ него черкешенка. УспЪхъ поэмы въ публикЪ былъ неслыханный. - И если "Русланъ" далъ поэту извъстность, то "ПлЪнникъ" создалъ ему настоящую славу. НЪкоторые изъ стиховъ поэмы тотчасъ же стали поговорками, а она сама сдЪлалась родоначальницею всей нашей обширной н важной кавказской художественной литературы. Въ 20-хъ годахъ "ПлЪнникъ" вызвалъ много посредственныхъ подражаній и на другой годъ по выходЪ въ свЪтъ былъ передЪланъ въ балетъ, ставшій очень популярпымъ и долго не сходвшимъ со сцены. Фабула, поэмы не сложна, и вся прелесть ея заключается въ ея тонЪ, настроенiи и внЪшней отдЪлкЪ стиха; русскій офицеръ попадаётъ въ плЪнъ къ горцамъ; въ него влюблястся черкешенка и помогаетъ бЪжать (рис. на стр. 36).
СвЪтила ночи затмЪвались;
Въ дали прозрачной означались
Громады свЪтлоснЪжныхъ горъ;
Главу склонивъ, потупя взоръ,
Они въ безмолвіи разстались.
|
ПлЬнникъ хотЬлъ бЪжать, но онъ былъ закованъ въ цЪпи
Мечтаетъ русскій о побЪгЪ;
Но цЪпь невольника тяжка,
Быстра глубокая рЪка...
Межъ тЪмъ, померкнувъ, степь
уснула;
Вершины скалъ омрачены;
По бЪлымъ хижинамъ аула
Мелькаетъ блЪдный свЪтъ луны;
Елени дремлютъ надъ водами,
Умолкнулъ поздній крикъ орловъ,
И глухо вторится горами
Далекій топотъ табуновъ.
Тогда кого-то слышно стало...
Мелькнуло дЪвы покрывало,
И вотъ-печальна и блЪдна,
Къ нему приблизилась она.
Уста прекрасной ищутъ рЪчи,
Глаза исполнены тоской,
И черной падаютъ волной
Ея власы на грудь и плечи.
Въ одной рукЪ блеститъ пила,
Въ другой кинжалъ ея булатный:
Казалось, будто дЪва шла
На тайный бой, на подвигъ
ратный.
На плЪнника возведши взоръ,
"БЪги! сказала дЪва горъ:
НигдЪ черкесъ тебя не встрЪтитъ.
СпЪши, не трать ночныхъ часовъ;
Возьми кинжалъ - твоихъ слЪдовъ
Никто во мракъ не замЪтитъ".
Пилу дрожащей взявъ рукой,
Къ его ногамъ она склонилась:
Визжитъ желЪзо подъ пилой.
Слеза невольная скатилась -
И цЪпь распалась и гремитъ,
"Ты воленъ! - дЪва говоритъ: -
БЪги!" Но взглядъ ея безумный
Любви порывъ изобразилъ.
Она страдала. ВЪтеръ шумный,
Свистя, покровъ ея клубилъ.
"О, другъ мой!" - русскій возопилъ: -
Я твой навЪкъ, я твой до гроба! -
Ужасный край оставимъ оба,
БЪги со мной..." - НЪтъ, русскій,
нЪтъ!
Она исчезла, жизни сладость -
Я знала все, я знала радость,
И все прошло, пропалъ и слЪдъ.
Возможно-ль? ты любилъ другую...
Найди ее, люби ее!
О чемъ же я еще тоскую,
О чемъ уныніе мое?..
Прости! любви благословенья
Съ тобою будутъ каждый часъ.
Прости-забудь мои мученья,
Дай руку мнЪ... въ послЪдній
разъ."
|
Въ біографическомъ очеркЪ мы уже говорили о происхо- жденіи поэмы изъ русской жизни "Братья-Разбойники" (рис. на стр. 55); Пушкинъ остался очень недоволенъ ею и сжегъ набросокъ; но одинъ изъ отрывковъ сохранился, и поэтъ, отдЪлавъ его, послалъ въ печать. Поэма написана была въ 1821 г., а появилаеь въ "Полярной ЗвЪздЪ" лишь въ 1825 г. Въ ней есть очень сильныя, поэтически-красивыя мЪста, попадаются исконно-русскія выраженія и обороты. Такъ, напр., всЪмъ извЪстное начало поэмы:
Не стая вороновъ слеталась. На груды тлЪющихъ костей... |
Разбойники собрались, за Волгою, вокругъ огней, и слушаютъ разсказы новаго прищельца:
" Насъ было двое: братъ и я.
Росли мы вмЪстЪ; нашу
младость
Вскормила чуждая семья.
Намъ, дЪтямъ, жизнь была не въ
радость...
Мы жили въ горЪ, средь
заботъ...
Наскучила намъ эта доля,
И согласились межъ собой
Мы жребій испытать иной;
Въ товарищи себЪ мы взяли
Булатный ножъ да темну ночь;
Забыли робость и печали,
А совЪсть отогнали прочь.
"И что-жь? попались молодцы;
Недолго братья пировали:
Поймали насъ - и кузнецы
Насъ другъ ко другу приковали...
"По улицамъ однажды мы,
Въ цЪпяхъ, для городской
тюрьмы
Сбирали вмЪстЪ подаянье.
И согласились въ тишинЪ
Исполнить давнее желанье.
РЪка шумЪла въ сторонЪ,
Мы къ ней - и съ береговъ
высокихъ
Бухъ! - поплыли въ водахъ
глубокихъ,
ЦЪпями общими гремимъ,
Бьемъ волны дружными ногами,
Песчаный видимъ островокъ,
И, разсЪкая быстрый токъ,
Туда стремимся. ВслЪдъ за нами
Кричатъ: "лови! лови! уйдутъ!"
Два стража издали плывутъ.
Но ужь на островъ мы ступаемъ,
Оковы камнемъ разбиваемъ,
Другъ съ друга рвемъ клочки
одеждъ,
Отягощенные водою...
Погоню видимъ за собою,
Но смЪло, полные надеждъ,
Сидимъ и ждемъ. Одинъ - ужъ
тонетъ,
То захлебнется, то застонетъ -
И, какъ свинецъ, пошелъ ко дну
Другой проплылъ ужъ глубину;
Съ ружьемъ въ рукахъ, онъ
въ бродъ упрямо,
Не внемля крику моему,
Идетъ, но въ голову ему
Два камня полетЪли прямо-
И хлынула на волны кровь;
Онъ утонулъ - мы въ воду вновь.
Мы береговъ достичь успЪли
И въ лЪсъ ушли. Но бЪдный
братъ...
И трудъ, и волнъ осенній хладъ
Недавнихъ силъ его лишили:
Опять недугъ его сломилъ
И злыя грезы посЪтили.
Умолкъ и буйной головою
Разбойникъ въ горести поникъ",
И слезъ горючею рЪкою
СвирЪпый оросился ликъ."
|
|
1814 1820 1821 1822 1824 1825 1826 1828 1830 1831 1832 1835 1836 |  |
